[Школа. Часть 4]
[Конь и армейский друг]
[Галя]
[]
[В доме отдыха]
[Дырка в трусах]
[Признание]
[Кровавоволосая dominatrix]
[]
[Охотница]
фильмы секс бесплатно
Салина откинулась на спинку дивана, и ее белоснежное тело светилось треугольником через полураскрытый пеньюар. Очаровательная женщина.
Я прожил в гостинице два дня. Ничего не делал и ни о чем не думал. Я отдыхал от тяжести, которую так долго носил. На третий день, утром, хозяин гостиницы привез ко мне какого-то детектива с хитрыми проницательными глазами. Стоя у двери, тот долго и внимательно рассматривал меня, качаясь с носка на каблук.
- Ну? - спросил он.
- Что ну? - раздраженно ответил я.
- Будете запираться или скажете правду?
- Я грешным делом думал, что вы с Диком подстроили мне злую шутку, но очень скоро разобрался, что вы к этому никакого отношения не имеете.
Детектив показал мне издали мою фотографию алжирских времен и победоносно улыбнулся, затем изрек:
- Вас выдает физиономия. Не советую сопротивляться, - он кивнул кому-то за дверью и в комнату вошли два полицейских.
- Позвольте, - возмутился я, - что за провокация?
- Берите его, - приказал детектив и вышел из комнаты, считая свою миссию законченной.
Полицейские взяли меня под руки и повели на улицу. Перед тем, как толкнуть меня в машину, надели наручники и...
- Они все перепутали, - перебила вдруг сама Салина. Она порывисто встала с дивана, сложив руки на груди и стала нервно ходить по каюте. - Это я его разыскала. Я никогда не могла примириться с тем, что потеряла его. Я поставила себе цель во что бы то ни стало найти его.
Искать всю жизнь, всеми возможными и невозможными способами. Я долго и тяжело болела, но продолжала его искать с упорством помешанного... - Салина вдруг умолкла, села на свое место, нежно поцеловала рэма в губы и прошептала:
- Прости, милый, я перебила тебя. Говори.
- В Гамбурге, - заговорил Рэм, - меня погрузили в специальный самолет и в тот же день отправили в штаты. Я не знал, куда меня везут и только потому, что полет длился более 20 часов с посадками, конечно, я понял, что меня везут куда-то в Америку. На следующий день мы прибыли на место и меня вновь сунули в закрытую машину, в которой я трясся еще 6 часов. Все это время, с момента задержания меня почти ничем не кормили, дали только большую флягу воды и кусок черного хлеба. Я чувствовал себя плохо и выглядел ужасно.
Наконец, этот фургон остановился у какого-то здания. Двое полицейских заглянули внутрь и один хриплым голосом крикнул:
- Проезжайте!
Заскрипели ворота и фургон въехал во двор. Мне предложили выйти. Это был глухой тюремный двор в виде глубокого колодца. Мне стало жутко, я ничего не понимал и тысяча мыслей, одна ужасней другой, закружились в моей голове.
Рэм на минуту замолк, а я взглянул на очаровательную салину. Она пристроилась рядом с Рэмом и, тесно к нему прижавшись, гладила его по щеке.
- Бедненький, сколько тебе пришлось перетерпеть! - она лукаво взглянула на меня и вкусно поцеловала Рэма в губы.
Рэм продолжил:
- Конвойный подтолкнул меня к маленькой, окованной железом, двери:
- Заходи.
Я повиновался и оказался в приемной тюрьмы. Мне предложили раздеться догола, и двое полицейских ловко и быстро обыскали мою одежду. Потом мне кинули тюремную одежду и повели в баню. С удовольствием помылся я в горячей воде и, смыв с себя всю грязь, я почувствовал себя гораздо лучше. Дальше все пошло с кинематографической скоростью. меня сфотографировали, измерили, сняли отпечатки пальцев, заполнили несколько анкет, а на все мои вопросы был только один ответ - молчание.
Правда, обращались со мной довольно вежливо. Не прошло и полчаса, как я оказался в тюремной камере. Мне дали ужин и принесли постель. Я с удовольствием с'ел скудную пищу и, растянувшись на полке, моментально заснул.
Три дня тюремного режима в полной изоляции не успокоили меня. Я никак не мог догадаться, за что меня посадили. На четвертый день произошли изменения. С утра меня вызвали в контору тюрьмы. Начальник необычайно вежливо предложил мне присесть и объявил, что я свободен. Он вручил мне письмо и чек на тысячу долларов. Моему изумлению не было предела. Я распечатал письмо - оно было от... - и Рэм кивнул на Салину.
Она еще крепче прижалась к нему и, обращаясь ко мне, сказала:
Я уже отчаялась найти этого типа, но мне посоветовали нанять, вернее, заявить в полицию, что он украл наши драгоценности на 4, 5 миллиона. Ну, и полиция всех стран взялась за это дело. Потом драгоценности нашлись, мне пришлось уплатить штраф и в награду я получила вот этого старого развратника. Бедненький, сколько тебе пришлось пережить... О, сколько женщин!
Зато у него есть теперь опыт в обращении с ними, - сказал я насмешливо. Меня начали раздражать и нагота Салины и ее необычайная красота, и вся эта обстановка богатства и любви. Я допил свой коньяк и встал.
- Желаю спокойной ночи, - поцеловав маленькую душистую ручку Салины и крепко пожав руку Рэму, я вышел. Я был взволнован и раздражен. Необычайная судьба Рэма волновала мое воображение и некоторое чувство зависти портило мне настроение. Я нашел стюарда и приказал ему принести мне в каюту коньяк и виски.
Свою вахту я провел с головной болью. Погода испортилась, было прохладно и сыро, и какая-то тоска щемила мне грудь. Настроение было непонятное. В Гамбург мы пришли в полдень. Я отдыхал, когда в каюту ко мне постучали. Вошел Рэм со своей очаровательной подругой.
- Мы пришли проститься, - сказала Салина. Рэм крепко пожал мне руку и подал свою визитную карточку:
- Приходите ко мне в отель, - сказал он. - Мне здесь придется задержаться, пока я не улажу дела с наследством.
- Вы получили наследство? От кого? - воскликнул я.
- От тестя... Он умер, а перед смертью, из любви к дочери, написал завещание в мою пользу, а в случае, если и меня нет в живых, то на благотворительные цели, в основном на больницы его имени.
- А как же остальные наследники? - спросил я.
- Он их всех ненавидел, всех родственников, они только и дожидались его смерти.
- И много вам досталось?
- Около двух миллионов, не считая трех крупных предприятий и их отделений в разных странах. Так обязательно заходите, - и, сердечно распрощавшись со мной, они вышли счастливые, богатые, великолепные.
Наш пароход поставили в док, и у меня появилась масса свободного времени. Несколько раз я встречался с рэмом и его очаровательной подругой. Мы весело проводили время в разных увеселительных заведениях Гамбурга. Иногда, подходяще выпив, вспоминали прошлое. Пытались разыскать дика, но он исчез, не оставив никаких следов. Мы строили всевозможные предположения и догадки в отношении его судьбы, но догадки оставались догадками, а дик так и исчез с нашего горизонта. Я уже потерял всякую надежду, но однажды вечером ко мне в комнату постучались и вошел человек, скромно одетый, вполне приличной наружности. С вежливым поклоном он осведомился, действительно ли я тот человек, которого ему назвал портье? Я подтвердил и спросил, с кем имею честь? Я услышал следующую историю:
- Я работаю старшим надзирателем в клинике для душевно больных доктора... Моя фамилия...
- Да, но при чем здесь я? - перебил я его.
- Одну минуточку, сэр, сейчас я все об'ясню. У нас в клинике, сэр, находится на лечении один больной с помешательством на сексуальной почве. Его подобрали на улице в крайней степени физического и умственного истощения. Кроме того, у него была сильная лихорадка. Он иногда впадал в буйство. Ему всюду мерещились женщины, и он бросался на наших сестер. Но когда припадки кончались, это был тихий и приятный мужчина. Но ему всюду виделись женщины, и он рассказывал о них такие вещи, которые могли возникнуть в сознании только у шизофреника. Иногда он кричал, плакал, молил на коленях убрать от него женщин. Просил поместить его в изолированную палату, связать и закрыть на замок. И мы, чтобы успокоить его, выполняли его желание. Иногда он тихо сидел где-нибудь и перебирал карты, что-то тихо бормоча себе под нос.
- Карты! - воскликнул я, вскакивая с кресла, - вы, сэр, сказали карты?
- Да, сэр, у него была колода карт, старая затрепанная колода. Он с ней никогда не расставался. Там были нарисованы такие красивые женщины.
Я в волнении ходил из угла в угол по комнате.
- Неужели Дик? Расскажите дальше, мистер Квиг, - попросил я.
- Как я уже сказал, он никогда не расставался с этой колодой. Даже в буйном припадке он так сжимал их в руке, что мы не могли разжать его пальцы, и мы закатывали его в рубашку и пеленали, как ребенка, вместе с картами.
- Несчастный! - вырвалось у меня.
- Да, сэр, но что странно, как бы мы его ни связывали, как бы мы его ни пеленали, а мы умеем связывать больных, наутро он всегда оказывался развязанным и в обмороке. Один раз мы надели на него наручники, и все равно утром они открытые валялись на полу.
- Он сейчас у вас? Как он себя чувствует?
- Он умер вчера вечером, сэр, - сказал Квиг.
- Как умер? - я схватил Квига за плечо.
- Умер, сэр, - повторил Квиг. - Он умер тихо и спокойно, и поэтому я здесь.
- Но что он говорил перед смертью?
- Что-то непонятное, сэр. Он сказал, что сегодня приходила последняя женщина и что он не жалеет, что проиграл, а потом он назвал ваше имя и просил исполнить последнюю волю. Он говорил, сэр, что вы единственный близкий человек и вы все знаете. Он просил передать вот это...
Квиг протянул маленький пакет. Не зная, что там, я уже догадывался и с ужасом оттолкнул пакет от себя.
- Нет, сэр, пожалуйста, возьмите. Это его последняя воля, и потом пока это было у меня, я чувствовал себя очень скверно. Особенно ночью, - и Квиг густо покраснел.
- Да, - с грустью подумал я, - бедный Дик. Ты пал жертвой своего упрямства, - я глубоко задумался.
Мы похоронили беднягу без лишнего шика. Скромный, но дорогой памятник увенчал его могилу. Салина все покрыла великолепными цветами. А потом мы собрались в аппартаментах рэма. Он, Салина и я, каждый был погружен в какие-то нелепые мысли. Потом я вынул пакет из кармана, этот пакет с картами, и мы подошли к ярко пылающему камину. Рэм наполнил бокалы и сказал:
- Выпьем за бедного Дика и за то, чтобы эти дьявольские карты не причинили больше никому зла.
Мы выпили и я собрался бросить карты в огонь, чтобы уничтожить это зло, но вдруг дверь резко открылась и на пороге возникла фигура человека, закутанного в белую материю. Человек быстро подошел ко мне, взял у меня из рук карты и сказал на ломаном немецком языке:
- Это нельзя уничтожить! Это рок!
- Индус! - вскричал Рэм и бросился на человека. - Держите его, - я бросился на помощь Рэму и мы одновременно схватили пустоту.
В комнате никого не было и дверь была заперта.
- Черт, - удивленно вскричал Рэм.
- Может, так и лучше, - сказал я, глядя в огонь камина.
- Давайте выпьем, - сказала Салина и налила бокалы.